Судьба паладина — стрела, пущенная через дождевой лес. На пути к цели она срывает с ветвей тысячи капель, которые все равно упали бы на землю, но не сразу и не сейчас. Стоящие же на земле удивляются беспричинности ливня.
Всю жизнь хотела петь...и каждый раз умолкала, слыша свой голос. Всегда было такое впечатление, словно он - не мой. А петь хочется до сих пор, так хочется, словно когда-то, в далеко и крепко забытом прошлом, я пела просто и легко, и для своего удовольствия. А теперь вот не могу. С детства больное горло, которое очень скоро стало хронически больным, потом удаление миндалин - и ситуация еще больше усугубилась. Нечто хриплое и посредственное...И петь можно только в наушниках и в пустой комнате - когда ты себя не слышишь и тебя не слышит тоже никто.
Я хотела уметь рисовать, до боли хотела - а не могла. Меня терроризировала собственная тетя, которую боги талантами не обделили: и голос, и искусство рисования, и внешность - но даже она...Хотя почему "даже"? Она уж точно не могла научить меня хоть чему-нибудь. В мыслях - всплески красок и четкие, живые, реальные картины, а в реальности...нет, рисовать я умею, "умею", конечно же. Серым карандашем, черной гелевой ручкой. Первым у меня получаются вполне милые картинки, смазанные, словно сны в тумане. Второй - картинки четкие ,словно ксерокопия, настолько идентичные, что преподаватели касались рисунков в альбоме пальцами, чтобы убедится, что они - не наклеенные, а настоящие, рисованные обычной гелевой ручкой, на паре, у них на глазах.
Когда-то я имела нюх словно у собаки. Преувеличиваю, конечно же. Но запахи ощущала очень слабые, такие, которые обычно люди не чувствуют. А потом - ангина, плавно превратившаяся в хронический тонзилит, который, в свою очередь, наградил меня вечно заложенным "одеревеневшим" носом. И хотя даже сейчас я ухитряюсь унюхать то, что люди обычно чувствуют только специально и долго принюхиваясь, я все равно ощущаю себя ущербной, урезанной, словно программа, которой вдруг отказали в стандартных функциях.
Когда-то, очень давно, я имела слух получше, нежели сейчас. Выйдя ночью на улицу, я могла спокойно услышать, что в соседнем селе сейчас пьянка и вот-вот кто-то устроит пьяную драку, а вон там пьянствует уже наш кооператив. Сейчас ,увы и ах, мне приходится прислушиватся специально.
Когда-то я мыслила образами, и они в моем сознании чувствовали себя как дома, но те времена прошли и я не пишу уже стихов и рассказов.
Когда-то трава был зеленее, а небо - более синим. Когда-то мир был широким и необьятным, а я - только пришедшей в него. Но те времена прошли, пришли и ушли, и мне приходится иметь дело с тем, с чем я имею дело...
Я хотела уметь рисовать, до боли хотела - а не могла. Меня терроризировала собственная тетя, которую боги талантами не обделили: и голос, и искусство рисования, и внешность - но даже она...Хотя почему "даже"? Она уж точно не могла научить меня хоть чему-нибудь. В мыслях - всплески красок и четкие, живые, реальные картины, а в реальности...нет, рисовать я умею, "умею", конечно же. Серым карандашем, черной гелевой ручкой. Первым у меня получаются вполне милые картинки, смазанные, словно сны в тумане. Второй - картинки четкие ,словно ксерокопия, настолько идентичные, что преподаватели касались рисунков в альбоме пальцами, чтобы убедится, что они - не наклеенные, а настоящие, рисованные обычной гелевой ручкой, на паре, у них на глазах.
Когда-то я имела нюх словно у собаки. Преувеличиваю, конечно же. Но запахи ощущала очень слабые, такие, которые обычно люди не чувствуют. А потом - ангина, плавно превратившаяся в хронический тонзилит, который, в свою очередь, наградил меня вечно заложенным "одеревеневшим" носом. И хотя даже сейчас я ухитряюсь унюхать то, что люди обычно чувствуют только специально и долго принюхиваясь, я все равно ощущаю себя ущербной, урезанной, словно программа, которой вдруг отказали в стандартных функциях.
Когда-то, очень давно, я имела слух получше, нежели сейчас. Выйдя ночью на улицу, я могла спокойно услышать, что в соседнем селе сейчас пьянка и вот-вот кто-то устроит пьяную драку, а вон там пьянствует уже наш кооператив. Сейчас ,увы и ах, мне приходится прислушиватся специально.
Когда-то я мыслила образами, и они в моем сознании чувствовали себя как дома, но те времена прошли и я не пишу уже стихов и рассказов.
Когда-то трава был зеленее, а небо - более синим. Когда-то мир был широким и необьятным, а я - только пришедшей в него. Но те времена прошли, пришли и ушли, и мне приходится иметь дело с тем, с чем я имею дело...